ПОСЛЕ МЕРКЕЛЬ: «ГИБЕЛЬ БОГОВ» НЕМЕЦКОЙ ПОЛИТИКИ

Закат центристской модели политического устройства ФРГ

ДОКЛАД ФОНДА ПРОГРЕССИВНОЙ ПОЛИТИКИ

Регионализация политических предпочтений в Германии

В мире есть совсем немного стран, в которых акцентирование региональных отличий не только не мешает, но даже способствует усилению государства. Приоритет идентичностей европейца идет от малого к большему – прежде всего житель определенного города, затем региона, затем страны и только потом Европы. Германия являет собой пример одного из самых сильных государств (самого влиятельного в Европе, по крайней мере), построенных на объединении региональных идентичностей. За счет чего достигается эта синергия?
После 3 октября 1990 года – дня немецкого единства, единственного государственного праздника объединенной Германии — самая передовая республика соцлагеря ГДР оказалась поглощена своим западным соседом ФРГ. До того в течение всего 1990-го года поэтапно уничтожались признаки восточно-германской государственности – ГДР форсировано переходила на западно-германскую марку, а в первых числах октября все государственные институты ГДР прекратили свое существование. За прошедшие с этого момента 27 лет, в экономику шести бывших земель ГДР было вложено порядка 2 триллионов евро, однако основные показатели Востока Германии и по сей день отличаются от Запада. Уровень безработицы в экс-ГДР-территориях в 2,5 раза выше, чем в западной Германии. Восточно-немецкие пенсии определенно ниже западно-немецких. В лучшем случае к 2025 году жители обеих частей Германии смогут рассчитывать на одинаковую пенсию. Не в последнюю очередь, с этим связано высокое протестное голосование, характерное для земель бывшей ГДР. Но интересный факт – «Левые», давно и активно занимающиеся борьбой за лучшее социальное обеспечение восточных немцев начали массово уступать свои позиции «Альтернативе для Германии». Во всех новых федеральных землях, кроме Берлина, произошло падение рейтингов «Левых» и выход «Альтернативы для Германии» на второе место (в Саксонии на первое место с опережением в 1% ХДС). При этом, за счет прироста голосов на Западе (в первую очередь, в Северный Рейн-Вестфалии) «Левым» удалось не только не уменьшить, но даже увеличить на 5 мандатов количество мест в Бундестаге. Усилился обратный активной экспансии «старых партий» на Восток процесс – экспансия «партий Восточной Германии» на Запад. Понимая, что как «Левые», так и АдГ не являются исключительно «восточно-германскими партиями», тем не менее, общая доля их электората среди населения экс-ГДР существенно выше, чем аналогичная доля на Западе. Хотя конечно, электорально одна земля Северный Рейн-Вестфалия дает больше мандатов, чем все 6 земель экс-ГДР.
За время экспертного мониторинга хода избирательной кампании в ФРГ авторы исследования пришли к выводу о существовании «красно-коричневого» избирателя не только в России, но и в Германии, причем исключительно Восточной. Являясь безусловным наследием ГДР, местный протестный электорат зачастую голосовал одним голосом за «Левых», а вторым за АдГ. В том числе, этим объясняется отток голосов у «Левых» и СДПГ при одновременном росте рейтинга «Альтернативы» в этих землях. Угроза миграционного коллапса для среднестатистического избирателя ГДР (при том, что более 80% миграции пришлось на западно-германские земли) оказалась серьезнее угрозы социального неравенства, к которому условный житель Саксонии уже привык.
Этим объясняется также антимейнстримный путь сопротивления элитам, по которому сейчас идет АдГ. В 2007 году ровно по такому же пути прошли «Левые». Их называли «сталинистами», пугали немецкого обывателя возвращением «комми», но по факту элиты лишь опасались слома привычного им формата власти. Спустя 10 лет главной антимейнстримной силой стала «Альтернатива».
За счет чего эта партия получила свои 12,6% — почти вдвое больше прогнозируемых еще полгода назад 7 процентов? (см. приложение).
На этих выборах произошло пробуждение русскоязычных избирателей Германии. Будучи признательны канцлеру Гельмуту Колю за возможность возвращения, «русские немцы» поначалу отдавали свои предпочтения ХДС, но после ухода Коля довольно быстро потеряли всяческий интерес к политической жизни страны. При этом, в отличие от «коренных» немцев, «русские немцы» не чувствовали за собой пресловутый «комплекс вины», сами будучи жертвами репрессий. Именно с этим связана более открытая позиция «русских немцев» против ближневосточной миграции. Не стоит забывать, что русскоязычные в Германии являются самой большой в мире диаспорой за пределами России.
По факту объединенная 3 октября Германия политически до сих пор очень четко делится на Запад и Восток. Сохраняется противостояние «осси-весси». А земли бывшей ГДР становятся территорией старт-апа новых политических сил – в 2007 году «Левых», в 2017-м – АдГ. На данный момент второй по популярности партией в «новых федеральных землях» стала именно «Альтернатива». СДПГ сохранила за собой этот статус только в Берлине, и то неуверенно и с большими потерями. Везде, кроме Берлина, «Левые» потеряли своего избирателя в экс-ГДР.
В силу большого процента антимейнстримного протестного электората, в землях экс-ГДР появился «красно-синий избиратель», который одним голосом (как правило, по одномандатному округу) голосовал за «Левых», а вторым голосом (по партийным спискам) выбирал «АдГ». Этот крайне неприятный для руководства обеих партий факт на их официальном уровне никто не признал, но от этого никуда не убежать. Поэтому авторы исследования уверены – тот политик в «Левых» или АдГ, кто первым официально признает наличие двойного электората со своим непримиримым политическим оппонентом и найдет возможность обратиться к нему напрямую, получит возможность потенциально объединить этих избирателей и на волне синергии стать мощным политическим лидером нового формата «поверх барьеров». «Альтернатива» стала «партией обиженных немцев», в симпатиях к которой иной раз избиратели стеснялись признаться в силу того, что это не считалось социально одобряемым действием. Более того, фиксировались случаи проблем с трудоустройством или даже увольнений с работы по факту причастности соискателя или работника к симпатизантам данной политической силы. Как раз за счет данных «стеснительных избирателей» случился определенный «эффект Трампа» и рейтинг АдГ подскочил с 8 до 12%.
Немецкий избиратель явно хочет больше, чем ему могут дать системные партии. С этим связана 76-процентная явка — проснулся «спящий электорат». Но параллельно с этим основные политические силы – ХДС и СДПГ получили свой совокупный электоральный минимум. Это произошло, в первую очередь, по причине самого низкого за всю историю рейтинга СДПГ – 20 %. Очевидно неудачным следует признать выдвижение экс-президента Европарламента Мартина Шульца в качестве лидера партийного списка и «нового лица» социал-демократов. Будучи по харизме (вернее, ее отсутствию) ближе к Ангеле Меркель, чем к Герхарду Шредеру, Шульц стал для избирателя бледной калькой «мамочки» с заметными признаками евробюрократа. В силу этого электорат СДПГ существенным образом сместился в стороны антимейнстримных сил – «Левых» и АдГ. То же самое произошло и с электоратом ХДС, почти миллион бывших избирателей которого ушло к «Альтернативе». Таким образом, необходимо констатировать размывание политического двухпартийного центра, правившего Германией с 1949 года и замену его силами с более ярко выраженными месседжами и более четкой политикой. Постепенная поляризация электората, которая происходит в Европе последние годы, приведет в итоге к тому, что избиратель «центристских партий» уйдет к партиям, сохранившим якорную идеологию – для левых к более левым, для правых – к более правым. Вымывание умеренного электората характерно для политических процессов на всем континенте. Последние президентские выборы во Франции-2017 и Австрии-2016 продемонстрировали критический уровень доверия классическим партиям – социалистам во Франции, социал-демократической и народной партиям в Австрии. Налицо поправение европейского избирателя – очевидно, спустя десятилетия господства леволиберальной идеологии маятник электоральных предпочтений Европы возвращается к право-консерваторам. И в этом плане обсуждавшаяся еще несколько лет назад в России модель «консервативного интернационала» как нельзя лучше подходит будущей политической системе Европы, внутри которой возможно сосуществование и развитие (пусть и не всегда гармоничное) локальных идентичностей европейских регионов.

Структура протестного электората Германии

Электоральный раскол Германии на выборах в Бундестаг 2017

Электоральная карта Германии очень похожа на карту Украины, фиксируется четкий раскол на Запад и Восток. Данный раскол в последние годы радикализируется влево и вправо. В отличие от овощных «весси» восточники не подвергались «мульти-культи» пропаганде со школьной скамьи, а потому активнее реагируют на политику официального Берлина. Но не только «осси» образуют электоральную базу новых недовольных.
Попробуем выделить из населения Германии группы потенциально протестного электората (цифры огрубленные):
1. 17 млн «осси», коренных жителей восточных земель, основная масса которых пережила диктатуру (а некоторые и две), имеет опыт смещения власти («Die Wende») массовыми манифестациями («Wir sind das Volk» 1989).
2. 8 млн некоренных граждан и мигрантов с христианским беграундом. Это преимущественно итальянцы, греки, латиносы, а также поляки и прочие восточноевропейцы (кроме русскоязычных, их выделяем отдельно).
3. 7 млн немцев, представляющих диссидентствующую часть коренного населения западных земель (право-консервативные и национал-патриотические группы), доля которых на фоне последних событий выросла, по субъективным оценкам, минимум до 15%.
4. 5 млн русскоязычных эмигрантов из постсоветских стран. Основная масса состоит из «российских немцев», советских евреев, «русских жен» и их детей. Большинство их не одобряет курс на разрушение той Германии, в которую они когда-то уехали.
Итого примерно 37 млн человек, т.е. почти половина Германии потенциально – «протестный электорат». Как видим, внесистемной оппозиции есть, с кем работать.

«Русский фактор» на выборах в Бундестаг

На минувших выборах в Бундестаг «русский фактор» пожалуй, впервые стал по-настоящему заметным явлением в немецкой политике. Активация русской темы в Германии была обусловлена исключительно внутриполитическими, а не внешними причинами, хотя попытки найти «руку Москвы» также предпринимались.
В ходе избирательной кампании немецкие и западные СМИ потратили много времени на рассуждения о предполагаемом «российском влиянии» на выборы. Москву огульно обвиняли в планировании хакерских атак для подтасовки процедуры подсчета голосов, в тайном финансировании оппозиционных канцлеру Ангеле Меркель партий, в пропагандистской обработке электората через российские государственные СМИ, включая RT и Sputnik. Однако никаких реальных доказательств подобного вмешательства публике предъявлено не было, и тема постепенно растворилась в информационном поле задолго до дня голосования.

Штрихи к портрету русскоязычной диаспоры

«Русский фактор» проявился не столько в «российском влиянии» на эти выборы, сколько в неожиданно (для мейнстримных партий и СМИ) критической и солидарной позиции активной части многомиллионной русскоязычной диаспоры по ряду ключевых для внутриполитической повестки Германии вопросов. Прежде чем перейти к описанию поведенческих моделей русскоязычной диаспоры на выборах в Бундестаг, рассмотрим ее количественный и качественный состав.
За минувшие с предыдущих выборов в Бундестаг пять лет русскоязычное сообщество в стране заметно выросло. Выходцы из постсоветских стран, по разным оценкам, сегодня составляют от 5 до 6 млн человек, т.е. около 6-7% от населения Германии (82,7 млн человек). Точнее подсчитать сложно, так как этническая статистика в Германии не ведется, понятия «национальность» и «гражданство» не разделяются. В паспорте гражданина Германии указано, что «предъявитель сего является немцем», вне зависимости от языка и происхождения.
Выходцы из бывшего СССР, под которыми мы понимаем людей разных национальностей, сформировавшихся под влиянием русской культуры, образуют в ФРГ самую большую русскоязычную диаспору на Западе, она же первая по численности среди иноязычных диаспор, превосходя по численности (считая только граждан) турок (3 млн) и поляков (1,5 млн). Согласно экспертным оценкам маркетологов издательства «Русская Германия», в столице страны Берлине русский понимает каждый десятый житель.
По данным официальной статистики, в сентябре 2017 года в Германии проживали 61,6 млн человек с активным избирательным правом. Согласно экспертным оценкам, не менее 5% из них имеют постсоветские корни. Таким образом, можно с уверенностью говорить о примерно 3-3,5 млн русскоязычных избирателей Германии.
Другое дело, что в отличие от этнически монолитных турок и поляков, мигранты из постсоветских стран в Германии исторически крайне раздроблены и разобщены. В русскоязычном сообществе можно выделить три основных, системообразующих группы, эмигрировавшие в конце 80-х – начале 90-х гг.:
• «российские немцы» (Russlanddeutsche), потомки переселившихся в Россию во времена Екатерины II колонистов, сильно обрусевшие за столетия жизни на чужбине.
• советские евреи, предпочтившие исторической родине уютную социальную Германию по этнической квоте.
• русские жены немецких мужей, а также их близкие родственники, натурализовавшиеся по воссоединению семей.

Заметная в немецком инфополе узкая прослойка русскоязычной либеральной интеллигенции (включая журналистов, художников и прочих гуманитариев), погоды не делает, имея слабое влияние на электорат.
Представители этих групп по-разному относятся к России: в диапазоне от крайнего неприятия у многих «колбасных» эмигрантов, ментально застрявших в «нищих 90-х» до восторга молодого поколения, чьей самоидентификации льстит материнский образ сильной страны с крутым лидером. Очень разные у них и представления о путях развития родной Германии, и соответственно, политические позиции. Благодарные покойному канцлеру Гельмуту Колю за приглашение в Германию консервативные российские немцы многие годы послушно голосовали за ХДС, приехавшие за соцобеспечением советские евреи нередко выбирали социал-демократов и левых, а русские жены до недавнего времени, как правило, были аполитичны (оказывая при этом существенное влияние на идеологическую позицию своих мужей).
Однако, в последние годы обозначился явственный тренд на поправение русскоязычного электората Германии (интересно, что правый дрейф характерен для большинства русскоязычных диаспор в странах Запада). Большая часть русскоязычных немцев стали интересоваться политикой, читать оппозиционные СМИ, критически относится к правящей коалиции, и в целом к парламентским партиям, превратившись к выборам 2017 г. в устойчивую часть «протестного электората». Случилось удивительное: на оппозиционной платформе объединились, обретя протестный консенсус, совершенно разнородные и слабо коммуницирующие в реальной жизни сегменты русской диаспоры. Причиной «правого поворота» стала политика многолетнего канцлера Ангелы Меркель, вступившая в острое противоречие с менталитетом и ожиданиями русскоязычного электората.

Как изменились настроения «русскоязычных немцев»?

Современная Германия все меньше соответствует той идеальной, благополучной и безопасной стране, в которую уезжали из постсоветской разрухи русскоязычные граждане. Курс правительства Меркель на построение мультикультурального общества с сильной исламской компонентой, размывание основ традиционной семьи, риски для системы социального обеспечения, общее «полевение» общественно-политической жизни в стране, все это многие из вчерашних эмигрантов считают разрушением «старой доброй Германии».
Катализатором процесса стал миграционный кризис в 2015-м году, когда правительство Меркель единолично, в обход конституции и европейского законодательства, решило принять в Германии более миллиона т.н. «беженцев», преимущественно молодых мужчин из Сирии, Ирака, Афганистана и других исламских стран. Важную роль в перевороте сознания диаспоры сыграл и Майдан на Украине с последовавшими за ним событиями (санкции, присоединение Крыма, война на Донбассе). Жестко одностороннее освещение немецкими медиа событий на Украине не могло не вызвать возмущения у людей, имеющих возможность получать альтернативную информацию, не только от российских СМИ, но и от родственников и очевидцев событий.
Миграционный кризис и события в Кельне, где в новогоднюю ночь от рук мигрантов пострадали десятки женщин, заставили многих русскоязычных немцев критически задуматься о собственном государстве, есть ли оно вообще и чьи интересы оно обслуживает? В диаспоре упало доверие к парламентским партиям, которые все как один, поддержали канцлера в вопросе приема беженцев. Различия между мейнстримными партиями размывались давно, но тут немецкий избиратель на конкретном примере убедился, что его мнение не учитывается в ключевом вопросе, относящемся к качеству жизни. Разочарование в партийном истеблишменте у «русских» граждан усугубили нехорошие ассоциации официального единомыслия и тотальной промигрантской пропаганды в СМИ с советской системой, которую они прекрасно помнили. Как итог, в период 2014-17 гг. мейнстримные СМИ все больше теряют читателей: получив мэм «Лживая пресса» (Lugenpresse), граждане уходят за правдой в интернет и соцсети, где господствует критика правительства.
В поиске «своей» политической силы русский избиратель обращается к внесистемным партиям и движениям, в первую очередь, к находящимся в правом углу спектра. Российские немцы активно входят в структуры «Aльтернативы для Германии», участвуют с пророссийскими лозунгами в уличных протестных акциях ПЕГИДЫ, собирающих десятки тысяч людей в восточных землях, а в «русском» берлинском районе Марцан выходят на митинг в защиту изнасилованной мигрантами девочки Лизы. Последнее событие было поддержано российскими СМИ, и несмотря на последующее опровержение, вызвало паническую реакцию официального Берлина, но послужило дополнительным фактором радикализации русскоязычного электората Германии. Наконец, серия терактов в Германии, включая наезд грузовика под управлением беженца-исламиста на рождественский базар в Берлине в декабре 2016-го, вытолкало в оппозиционное поле многих колеблющихся «русских». К началу избирательной кампании большинство русскоязычных граждан Германии склонилось на правоконсервативные, оппозиционные политике Меркель позиции.

Как повели себя «русские» на выборах в Бундестаге?

По мнению большинства экспертов, парламентские партии, включая ХДС, «проспали» правый поворот русскоязычного электората. Вспомнив о «русских» уже во время кампании, они попытались развернуть агитационные активности, но было уже поздно. Провалом парламентских партий сполна воспользовалась внесистемная «Альтернатива для Германии».
Там, где технологи ХДС/ХСС или Левых пытались что-то сделать «с колес» (АПМ на русском, контент в соцсетях), активисты «Альтернативы» присутствовали все последние годы. Партия проделала огромную работу, создав к федеральным выборам 2017 г. сеть русскоговорящих агитаторов, перевела на русский язык партийную программу, подготовила и начала распространение плакатов и агитационных материалов на русском языке, включая видеоролики, посты лидеров мнений и заранее раскрученные сообщества в соцсетях, прежде всего в Фейсбуке и ВКонтакте.
Следует отметить, что определенную, но отнюдь не определяющую поддержку в продвижении АдГ, оказали российские телеканалы и иновещание (RT и Sputnik). Находящийся в ситуации перманентной “черной» кампании против АдГ потребитель новостей в Германии мог получить из российских источников более объективную и информативную картину. Впрочем, беспристрастный анализ покажет, что никакого предпочтения АдГ в российских СМИ не существовало, сюжеты об активностях АдГ давались в диапазоне от нейтрального до критического.
Программные тезисы «Альтернативы» (в первую очередь, ограничение миграции и восстановление отношений с Россией) нашли горячий отклик в сердцах русскоязычных избирателей. Партия ответила новым сторонникам взаимностью, включив в федеральные избирательные списки шесть русско-немецких кандидатов, из которых в Бундестаг прошли двое (Антон Фризен и Вальдемар Хердт), десятки русскоязычных кандидатов АдГ участвовали в выборах в ландтаги (земельные парламенты). Символично, что интересы российских немцев в Бундестаге теперь будут представлять депутаты от «Альтернативы», а многолетний «русский» депутат от ХДС Генрих Цертик остался за бортом нового состава парламента.
Осенью 2015 года отец-основатель АдГ Александр Гауланд, встретился в Санкт-Петербурге с членами руководства «Единая Россия». «Идея состояла в том, чтобы прислушаться к российским интересам, критике политики Запада со стороны России, понять их мысли», — сказал тогда Гауланд в интервью агентству Bloomberg. Другой лидер АдГ Фрауке Петри в феврале этого года посетила с визитом Москву, где встретилась с членами Госдумы, включая спикера палаты Вячеслава Володина. Эти знаки были благосклонно восприняты значительной частью русскоязычного сообщества Германии.
«АдГ заботится о русских немцах больше, чем любая другая партия», — говорит учредитель правозащитной берлинской организации для «русских» мигрантов Александр Райзер. — Это единственная партия, которая говорит русским, что они являются неотъемлемой частью немецкой нации», — говорит Райзер, сам лично не поддерживающий АдГ, американскому журналу Time.
На сентябрьских выборах Альтернатива получила 12,6% голосов (5,9 млн избирателей), став третьей политической силой в стране. По оценкам технологов АдГ, примерно третью голосов из этого числа, партия обязана своему «российскому» избирателю. «Посмотрите, кто на самом деле голосует за АдГ, где у нас самые сильные показатели, — сказал сопредседатель партии Йорг Мойтен во время поствыборных дебатов на немецком РВ. — Это как раз те самые мигранты, люди, чьи семьи приехали в Германию, которые интегрировались в нашей стране и не могут поверить, что с ней такое происходит».
Показательно голосование традиционно леволиберального Берлина, в котором «Альтернатива» неожиданно получила 14% голосов. Причем основная масса сторонников правых сосредоточена в русскоязычных кварталах на востоке столицы, особенно в районе Марцан-Хеллерсдорф, где АдГ получила около 23% голосов.
Можно с уверенностью утверждать, что по итогам прошедших выборов в Бундестаг более половины зарегестрированных в Германии русскоязычных избирателей поменяли свои партийные предпочтения и отдали свои голоса партии «Альтернатива для Германии». Главная партия среди потерявших «русские» голоса – партия канцлера Ангелы Меркель ХДС/ХСС, им придется пересмотреть работу с русскоязычным избирателем. Для АдГ такой результат серьезный кредит доверия и большая ответственность, для остальных партий — повод к обновлению «российской» повестки и учету «русского фактора» в будущих кампаниях.

ВЫВОДЫ:

С высокой долей вероятности Бундестаг образца 2017 года станет последним созывом парламента, в котором господствуют представители «классических» центристских партий. Это будет последний срок канцлерства Ангелы Меркель. Следующая партийно-политическая модель будет включать в значительной степени представителей антимейнстримных партий, избранных голосами протестного электората, недовольного текущим положением дел. В этой связи и в контексте общего европейского «поправения» политического спектра следует обратить особое внимание на перспективы партии «Альтернатива для Германии».

Авторы: Олег Бондаренко, Михаил Голованов, Илья Гращенков.

ФОНД ПРОГРЕССИВНОЙ ПОЛИТИКИ

Санкт-Петербург 2017